Домашнее насилие в Украине: эксперты рассказали о специфике и том, какой выход есть у жертв

Не все жертвы готовы официально признать себя потерпевшими

Семейное насилие — физическое, психологическое, сексуальное, экономическое — одна из наиболее болезненных проблем. И все еще почти закрытых, что бы ни говорили о гендерной политике народные депутаты, чиновники, правоохранители, общественные активисты.

Такого рода правонарушения относят к разряду семейно-бытовых. И в сознании многих не посвященных людей чаще всего несут отпечаток малозначимости, эдакого мелкого хулиганства, не представляющего угрозы общественной безопасности.

Логика до боли знакома: подумаешь — повздорили муж с женой, эка невидаль, ну нервы не выдержали, дошло до рукоприкладства, но как поссорились, так и помирятся. А что конфликт закончился поножовщиной — ну, бывает. Бытовуха...

В реальной жизни все гораздо сложнее, глубже, многограннее. "Сегодня" разбиралась почему, прислушиваясь к мнению экспертов и специалистов.

Для начала — две совершенно разные, но чем-то и похожие истории в тему. О них нам рассказала киевский психолог, попросив при этом не упоминать ни своих, ни чужих имен и фамилий — мол, речь о ее клиентах, а это материя тонкая.

— Лена, назовем ее так, воспитывалась в неполной семье — отец бросил их с матерью, посчитав, что женился слишком рано, и бесследно исчез, ни разу не перечислив алименты, — говорит собеседница. — Через несколько лет мать привела в дом нового мужчину, который стал им помогать... Некоторое время спустя Лена почувствовала с его стороны какой-то нездоровый интерес — мамин знакомый бросал многозначительные взгляды, искал повод остаться вдвоем, делал двусмысленные намеки... Заметила это и мама, впрочем, не придав значения — жил-то он с ней, а к девочке относился как к дочери, хоть и чужой... Но однажды, воспользовавшись моментом, когда никого больше не было, мужчина обманом и силой склонил Лену к интимным отношениям неестественным, как пишут в протоколах, путем. Девочка была настолько напугана, что почти не сопротивлялась. Это повторялось не раз и не два. Она боялась что-либо рассказывать не только матери, но и подругам, была на грани самоубийства. А когда терпеть уже не было сил, решила расквитаться с обидчиком и схватилась за кухонный нож. Соседи через стенку слышали крики и позвонили на 102. Но к тому времени, когда на вызов приехал наряд полиции, домой вернулась мать. Со слезами на глазах она принялась уговаривать дочь молчать: "Никто не поверит, что все произошло не по взаимному согласию, и это будет позор для всей семьи"...

Стресс, который пережила Лена, оставил глубокий след: ее пришлось направить в специализированную клинику, а затем и реабилитационный центр. Но душевная травма, не говоря о физических страданиях и унижениях, дает знать о себе.

А что же насильник или, выражаясь изящным словом, абьюзер — то есть обидчик, принуждающий другого человека к чему-либо вопреки его воле? Если не считать борозды от лезвия, которым Лена все-таки зацепила его по касательной, он отделался легким испугом и избежал уголовной ответственности. Правда, предпочел другую семью, где, совсем не исключено, история повторится, уже с новой жертвой...

— Сработал стереотип стыдливости, боязнь огласки, общественного порицания не насильника, а его жертвы, — продолжает психолог. — Причиненное девочке зло осталось безнаказанным.
Опасения же по поводу презрения окружающих не к тем, кто издевался, а к потерпевшим — явление не столь уж и редкое. Это и сдерживает последних. Они остаются в зависимости от тех, кто умышленно и систематически чинит в отношении них противоправные действия. И потому выбирают молчание. Причем это касается не только женщин, которых большинство. От 17 до 20 процентов потерпевших — мужчины.

— Анатолий был призван в АТО и участвовал в боевых действиях на Донбассе, — приводит еще один пример из своей практики психолог. — В небольшом городке на Западной Украине его ждала молодая жена, маленькие сын и дочь. Он так думал, что ждала, — мысли об этом не покидали его на передке. Но вернувшись, почувствовал, что не слишком-то ему и рады. Соседи-доброхоты поведали: пока воевал, жена подыскала замену... Попытки объясниться ни к чему не привели — вместо любящей супруги увидел раздраженную, по сути, чужую женщину. С массой претензий, упреков, годами копившихся и наконец-то выплеснувшихся: и жить-то он, оказывается, не умеет, и за себя постоять не способен, и машину купить не может, и детям правильного воспитания дать...

Мужчине указали на дверь, унизив при детях, которых продолжал любить больше всего на свете, но видеться с ними ему запретили. И все пошло под откос — работы нет, старых друзей растерял, а у новых — пьянки-гулянки, драки да объяснения с участковым. И всякий раз приятели над ним потешались — да ты ж подкаблучник, тобой жена как хочет, так и вертит, оттого и неверна...

— В итоге семья распалась. Хорошо еще, обошлось без трагедии, без крови. В данном случае жертвой стал взрослый, состоявшийся мужчина, который оказался один на один с непреодолимыми для него жизненными обстоятельствами и попал в зависимость от близкого человека...

Эти непритязательные житейские истории — лишь ничтожная часть того, что называется домашним насилием. Таких или похожих случаев, сломанных судеб, семейных разломов психологи, правоохранители, работники социальных служб могут привести немало.

Но это не значит, что все безнадежно. Наоборот — к проблеме привлечено внимание уже не только полиции и судов, как раньше, но и Минздрава, Минпросвещения, Минмолодежи и спорта, других ведомств.

В январе президент подписал Закон о предотвращении и противодействии домашнему насилию. В нем содержатся конкретные меры по преодолению этого явления, защите потерпевших, ужесточению ответственности виновных в насильственных действиях и склонных к ним...

По мнению ряда экспертов, разработчики закона учли международные нормы и европейские стандарты, имплементировав их в наше правовое поле. Такого рода преступления криминализированы, и если раньше, грубо говоря, насильнику грозил лишь штраф (отмененный три года назад как малоэффективное средство воздействия) либо непродолжительное задержание, то после вступления нового закона в силу будут применяться и общественные работы сроком от 150 до 240 часов, ограничение и даже лишение свободы до трех лет...

Понятие домашнего насилия, как мы уже писали, распространяется теперь и на семьи, проживающие в гражданском браке (раньше такой нормы не было), включает и физическое воздействие, и принуждение к интимным отношениям, психологическое давление, ограничение в материальном обеспечении, других жизненно важных потребностях.

Криминализировано принуждение к вступлению в брак, сожительству.

Нацполицией разработан механизм так называемого срочного запретного предписания для семейных дебоширов и хулиганов. Их будут лишать возможности пребывания и даже доступа к месту проживания семьи, ограничивать и запрещать любые контакты с пострадавшими. Правоохранителей наделили правом аннулировать выданные таким лицам ранее разрешения на владение оружием и даже изымать стволы, чтобы не допустить трагедий.

Есть и неоднозначно воспринятые нормы. Законом предусмотрено введение Единого госреестра случаев домашнего насилия. По замыслу разработчиков, с одной стороны, этот своеобразный банк данных защитит интересы пострадавших, с другой — будет способствовать снижению рецидива в будущем. Но некоторые депутаты и правозащитники опасаются, что реестр откроет доступ к конфиденциальной информации о жертвах насилия слишком большому количеству чиновников. Что, в свою очередь, повлечет утечку персональных данных людей, а на местах будут скрывать истинное положение вещей, чтобы не портить статистику "нежелательной" цифирью.

Впрочем, закон вступит в силу через год после подписания. Так что все его за и против проявятся ближе к весне.

Операторы. Первыми слышат голоса потерпевших. Фото: А. Ильченко

Нацполицию критикуют, утверждая, что на обращения и заявления граждан реакция милиции была куда оперативнее. Но случалось всякое.

— Меня систематически избивал муж, к счастью, бывший, и на работу приходила то с синяками, то с ушибами, — рассказывает киевлянка Светлана. — Но сколько ни обращалась к участковому, чтобы урезонил или хотя бы припугнул, бесполезно. Только ухмылялся: дескать, подрался, ну и помиритесь, а мне головная боль. Даже заявление отказывался принимать. Звонила по 02, так знаете, что сказали? "У вас же дома никого не убили, убьют — приедем". И так обидно стало, что никому ты со своим горем не нужна. Больше никуда не обращалась. Твоя беда — твои проблемы...

Мы поинтересовались у руководства Житомирской областной милиции, есть ли сейчас подобные случаи. Начальника главка Вячеслава Печененко постановка вопроса задела:

— У нас это и в теории невозможно, и на практике. Система отлажена так, что, если бы кто-то и хотел что-то скрыть или не отреагировать — ничего не получилось бы... Каждое сообщение, поступившее на 102, автоматически записывается дежурным оператором, заносится в специальную электронную карточку, передается диспетчеру Ситуационного центра, в считаные минуты доводится оперативному дежурному и патрульным нарядам полиции. Кроме учета, налажен и контроль — от момента получения вызова на спецлинию 102 и вплоть до своевременного выезда мобильным нарядом на место происшествия и мер реагирования...

Все запишут. Служба 102 оснащена компьютерами. Фото: А. Ильченко

Это мнение полковника полиции. Адвокат Иван Либерман настроен не столь радужно:

— То, что патрульная полиция, и не только в отдельной области или каком-то городе, прибывает на каждый вызов, связанный с домашним насилием, раньше, чем это было при милиции, — замечательно. Хотя бывает, что и через три часа приезжает. Но что дальше? Приехали, взяли заявление, оформили материалы и... Все попадает к следователю, и дело — полностью в его руках. А таких дел у него — десятки, сотни. Есть следователи, которые одновременно ведут свыше 300 дел! Думаете, они будут заниматься каким-то семейным дебоширом? Не смешите меня. А если и будут, то тяп-ляп, и в архив...

Источник: Сегодня

Категории: Новости Житомира