Поездка в АТО: Волонтеры с гитарами и меняющий окраску Славянск

— Журналисты есть?

— Две тушки журналистов на месте!

— Барды спакованы? Священник тут?

— Да!

— Все, мы готовы ехать!

С этого начинается поездка в зону АТО с волонтерами. С шутки. И это пока даже не черный юмор. Корреспондент «Сегодня» побывал в Славянске, пообщался с волонтерами, военными, местными жителями и узнал, как это — находиться ТАМ: в 5—10 км от фронта.

ТАМ все по-другому. Волонтеры отвозят на фронт оружие и еду с водой, поют военным песни у костра по ночам, обещают уйти в партизаны, а после войны — вернуться и навести порядок в Киеве. А военные освящают себе четки, танцуют под попсу и кормят дам.

ВОЛОНТЕРЫ: ИНОГДА УХОДЯТ НА ФРОНТ

Первое, что понимаешь, знакомясь с группой волонтеров, — что они тоже бывают разные. Те, с которыми я ездила, больше похожи на группу военных партизан. У них достаточно оружия, они постоянно сотрудничают с военными, да и не только с ними, ночуют на полигонах и не боятся попасть под обстрел. «Я в свое время был на войне в Израиле. После этого не так сложно все воспринимается. Помню, у нас была база между двумя холмами. Мы сидели и наблюдали: побежали люди с оружием в одну сторону. Побежали в другую. И непонятно — свои-не свои, — рассказывает «Сегодня» Роман. — Тут тоже бывает сложно. Например, выходим в лесу на группу людей с оружием, которые сидят и жарят шашлыки. Было 5 минут напряженного молчания, потом мы позвонили в Генштаб, узнали, могут ли тут наши быть еще и на шашлыках, и мы присоединились к их посиделкам у костра. А могли ведь и пострелять друг друга. Война...».

«Я в какой-то момент понял, что самое важное в этой стране происходит здесь, — рассказывает гитарист Святослав. — Бросил высокооплачиваемую работу и стал ездить сюда. Хочется помочь хоть чем-то. Поедешь один раз, и понимаешь, что еще вернешься. Очень сложно сидеть в Киеве, когда здесь за нашу страну умирают люди».
Часть волонтеров, по словам руководителя группы Руслана, со временем уходит на фронт.

«Работает еще и эйфория. Вот они уехали только что на фронт. Им пришлось вернуться — там стреляли (в Дебальцево в этот день было жарко, но волонтеры успели — ушли на машине из-под обстрела. — Авт.), но они захотят обратно! Это адреналин: они напоминают мне мальчишек, которым подарили рогатки — надо же опробовать их немедленно». «А вот Оля (19-летняя девушка-волонтер) ездит с нами, как мне кажется, чтобы найти себе мужа, — шутит волонтер Роман. — Вечно гуляет по Славянску, приходится ее ловить».

Оля и Руслан. Ездят в зону боевых действий уже не первый месяц.

СЛАВЯНСК: "ПОМОГЛО ОТКЛЮЧЕНИЕ ТЕЛЕКА"

В Славянске мы просидели весь день — пока ребята-волонтеры отвозили еду и воду на фронт. Журналистов без конвоя стараются не выпускать даже за пределы военной базы, которая находится в здании бывшего колледжа. В городе довольно безопасно, тут же успокаивают волонтеры, но это не отменяет возможных нападений и грабежей. «Сепараты, которые в отчаянии прячутся в лесах, тоже хотят есть, — рассказывает Игорь. — Вот недавно был случай: ночью пришли 10 человек с оружием, разнесли кафе, забрали продукты и воду и ушли обратно в леса. «Партизанят»...

Местные жители, по словам еще одного волонтера, во мнениях разделились: «Когда мы сюда только приехали, большинство поддерживали сепаратов. Сейчас примерно 60% — за Украину, 20% — за сепаратистов, а остальным — по барабану. Но чем дольше мы здесь (военные и волонтеры. — Авт.), тем отчетливее они понимают, что мы не враги, и поддерживают нас. Подходят и спрашивают, когда же все закончится. Очень сильно помогло отключение российских каналов по телеку: сразу адекватность в глазах начала появляться».
Действительно, к военным на базе подходит женщина — спрашивает, можно ли снять антенну со здания бывшего клуба колледжа. «Мы закрываем магазин, — рассказывает «Сегодня» жительница Славянска, представившаяся Светланой. — Окна все побили ночью, торговли нет. Магазин наш в здании клуба, мы теперь технику выносим, а антенна от телевизора на крыше». На вопрос, не планирует ли она уезжать из города, Светлана говорит: «Нет-нет, остаемся здесь, просто без работы».

А город потихоньку окрашивается в сине-желтые цвета, рассказывает волонтер Ольга, только что вернувшаяся с прогулки по городу (ее возил знакомый военный на машине): «Бордюры красят, заборы... Ленин стоит, но его завернули в наш флаг. Теперь и он — за Украину».

Военная база. Местные жители живут по соседству с военными.

«Вытащил оружие — сразу стреляй»

Оружие в зону АТО можно брать, но только легальное, предупреждает руководивший поездкой нашей группы Руслан. На блокпостах, особенно на выезде из Харькова в сторону зоны АТО, и на въезде обратно можно застрять на час только из-за того, что у человека не хватает документов (например, журналист взял удостоверение, а паспорт — нет). А вот наличие нелегального оружия — серьезное нарушение и повод развернуть вас обратно.

Второй совет от Руслана: брать оружие, только если вы сможете стрелять в критической ситуации: «Вытащишь пистолет, начнешь им размахивать — и тебя убьют. Вытащил — стреляй, а если может дрогнуть рука — не бери с собой пистолет. Ведь уже в момент, когда ты тянешься к карману, человек готов тебя убить». При этом, по словам волонтеров, пригодиться в боевой ситуации может даже обычный пневмат, не требующий разрешения: «Если выстрелить в лоб с трех метров, даже самый сильный мужик упадет — от шока. Можно выстрелить в область шеи или несколько раз в затылок, или приложить прикладом... Это может спасти тебе жизнь».

Также стоит обзавестить бронежилетом и каской, и постоянно двигаться: «в человека, который постоянно в движении, попасть сложнее. А вот закурившая на холмике тушка журналиста — отличная мишень».

ШУТКИ И ПОЛИТИКА: "ЕЩЕ УВИДИМ ЗИМНИЕ ПЕЙЗАЖИ"

В зоне АТО шутят намного больше, чем в мирной части страны. Но юмор здесь специфический.

Тут не перекинешься картинками с котятами по Сети и не почитаешь юмористические сайты. На военной базе и, тем более, на территориях батальонов, нет круглосуточного доступа к интернету. Кроме того, и военные, и волонтеры сразу предупреждают: лучше и не пытаться выйти в Сеть через телефон. «Тут все прослушивается, перечитывается, расшифровывается. Любые скинутые в Сеть фотографии, помогающие определить наше местоположение, — прекрасная находка для врага», — говорит Руслан. Потому новости люди получают обрывчато и разрозненно, чаще всего — звоня родным. Причем солдат учат говорить близким: «Мама, я в порядке», вместо — «Я в Дебальцево, тут тихо». По тем же причинам.

«Что, наступает Южный Фронт? Будут брать Мариуполь? Россия признала нападение на Украину? Что говорят официально? Что власть, Европа, США?» — спрашивают при мне по телефону.

От родных узнают о том, что военные РФ, по версии РФ, просто... «заблудились в лесах Луганщины». «Ага, грибы собирали. В ЛЕСАХ ЛУГАНЩИНЫ. У меня один вопрос: где на Луганщине леса?» — с усмешкой задает риторический вопрос один из военных. Второй подхватывает: «Европа, как всегда, будет «сильно шокирована...». Закроет еще один завод, покачает головой. А США даст нам еще немного тепловизоров».

Здесь, у фронта, быстрого окончания войны не ждут. «Я думаю, мы еще увидим зимние пейзажи. И, наверное, даже весенние», — говорит один из волонтеров. «Если все будет плохо — начнется партизанская война, — объясняет Руслан. — Южный фронт, не Южный — вон ребят ОУН-УПА до 54-го года Сталин не мог изловить. Потому партизанская война — это очень надолго». «Когда все закончится, мы вернемся в Киев, — заверяет меня Святослав. — И, в первую очередь, потрясем Минобороны. Будет переворот, будут расстрелы. Потому что пока тут ребят рвет на куски, они там делят власть».

Оружие. Конвоира снимать нельзя.

Но не все так пессимистичны. «Одно поколение чиновников погоним в шею, второе, третье — и рано или поздно появятся те, для кого деньги — не главное, — говорит Роман. Но тут же спрашивает. — Вот как ты думаешь, попади мы в Раду, нас бы тоже купили? Мы бы изменились?»

«Возможно», — качает головой Руслан.

Но это — о политике, а хочется вернуться к юмору.

К журналистам моя группа волонтеров относится снисходительно. «Мы, если обе двери автобуса открыты, стараемся стать полукругом, и чтобы у кого-то было оружие, — смеется Роман. — Не успеешь оглянуться, а журналист уже побежал в кусты — погулять, или, простите, в туалет. И даже не думает, что мы еще растяжки не проверили, а ведь в кустах могут быть мины... Потом его тушку по частям, в мешочке, домой везти. Потому мы даже садим их всегда рядом — чтобы нам было легче за ними уследить».

Роман. Верит, что деньги — не все.

Свои истории про безалаберных представителей журналистской братии есть и у Романа: «Везли мы как-то за собой целый автобус ваших коллег. Останавливают нас «менты». Чуем — не наши... Выходим к ним. И что, вы думаете, делают эти красавцы: весь автобус открывает шторочки, припадает к окнам — и делает «щелк, щелк, щелк»... Обстановка резко перестала быть томной».

ВОЕННЫЕ: МУЖЕСТВО И СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТЬ

Военная база в Славянске находится в здании бывшего колледжа. Сами мобилизированные живут на втором этаже, и в здании бывшего клуба — напротив колледжа. На этаже есть также небольшая кухонька и душ. «На третьем этаже у нас «Беркут», — тихо рассказывают нам сами солдаты. — К ним лучше не подниматься, там все забаррикадировано. И вообще — могут застрелить». Как объяснили мне волонтеры, военных, а тем более «Беркут», лучше не фотографировать. «Самое малое — заставят стереть все фото. Но могут и камеру разбить, и даже пристрелить. Например, у нас есть военные из Луганской области. Для них самое страшное — что их лица появятся в СМИ. У многих в зоне АТО — родные. А было как минимум два нам известных случая, когда приходили, вырезали семьи и сжигали дома. Потому их можно понять».

Освящают четки. Чтобы помолиться, военные убрали со стола нарды.

Только поднявшись на второй этаж за священником, я понимаю, зачем он с нами поехал. Военные при виде него и журналистов быстро убирают со стола нарды и тарелки с едой. Вместо них выкладывают четки. Священник проводит обряд, освящая четки. Парни молятся: за себя, за ушедших на фронт, за Украину. На всякий случай священник освящает... лбы журналистов. Мы непонимающе снимаем процесс. Позже ребята приглашают меня и волонтера Олю поесть. В этот момент ты понимаешь, что им здесь одиноко. Парни садят нас, выдают еду — гречку с тушенкой, салат, кофе с молоком и просят только об одном: «Посидите с нами немного». А сами включают довольно слезливую музыку и начинают под нее танцевать и дурачиться. «Понимаешь, это Инь и Янь, — поясняет мне Руслан. — Чем мужественнее им нужно быть в бою, тем сентиментальнее они становятся, когда возвращаются в мирную жизнь. Им можно дарить игрушки — они будут благодарны. В обычной мирной жизни есть некий баланс, а тут — одни контрасты».

По словам волонтеров, психологическое состояние молодых солдат — тяжелое. «Я не понимаю, зачем на войну отправляют 18—19-летних сопляков, — говорит мне Роман. «После первых боев у них истерики, кошмары, агрессия, они бьют кулаками в стены. Особенно когда видят, как их товарища только что разорвало на куски... А ведь есть еще такое правило: надо собрать куски тела в мешок. Пусть не в первый и не во второй бой, но с третьего — придется привыкнуть».

Тут был клуб. Военную базу оборудовали в зданиях бывшего колледжа.

Роман рассказывает, что ребят приходится реабилитировать: «Помню, была у меня группа парней таких. Я попросил через официальные каналы прислать мне девочек-психологов. Я сам психолог по образованию, но мужикам разговорами никак не помогу. И что вы думаете: прислали 18-летних девочек, парни начали с ними разговаривать. Через час у меня, кроме группы истерящих мальчиков, была группа рыдающих девочек: у них попросту крыша поехала. Пришлось искать своих знакомых психологов, взрослых баб с дипломами соответствующими. Они приехали и помогли».

Прямо на территории военной базы расположен жилой дом. Между военными и мирно гуляющими местными жителями с колясками — только конвоир с автоматом. «На самой базе безопасно, — заверяет Роман. Мы тут ходим без броников, в жару — вообще полуголые. Хотя есть у нас тут один персонаж, вот он бронежилет не снимает. Ходит по базе, как Терминатор». «В Киеве у меня 4 месяца нет горячей воды. А сюда раз в неделю приехал, помылся — как курорт, только с градами», — шутит Руслан.

Опечатанная дверь. Сюда не стоит ломиться любопытным.

С собой — спальник, жгут и две иглы

По словам Руслана, для поездки в зону боевых действий волонтеру или журналисту необходим походный набор. При этом нужно минимизировать занимаемое вами и вашими вещами место в автобусе — так можно привезти военным больше запасов еды и воды. «У нас бывают ночевки в лесу, на полигоне. Потому нужно купить рюкзак на 50—60 литров, спальник, каремат (его можно обрезать под себя, так он занимает меньше места), фонарь, складной нож с отверткой и плоскогубцами, — перечисляет Руслан. — Нужна аптечка с индивидуальным набором лекарств — каждый сам знает свои болезни. У меня, например, гастрит, потому свои лекарства я ношу с собой».

Еды и воды у волонтеров, как правило, хватает. Есть у них и стандартный набор лекарств, и даже реанимационный набор. Денег много не нужно — нужна сумма, необходимая, чтобы несколько раз взять кофе и хотдог на стоянках. «Также советую взять медицинскую иглу с нитью и обычную иголку с нитками — зашивать приходится и кожу, и одежду. Понадобится и жгут. Обязательно нужна теплая одежда: сейчас — куртка, свитер, теплые штаны. И удобная обувь», — говорит Руслан.

Телефоны, по словам волонтеров, стоит брать самые дешевые — популярные смартфоны могут не пережить один обстрел.