70 лет со дня начала войны: воспоминания наших солдат

ХРОНИКА ПЕРВОГО ДНЯ ВОЙНЫ

21.00, 21.06.1941. Пограничный отряд Сокальской комендатуры задержал немецкого солдата Лискова Альфреда, вплавь пересекшего реку Буг.

00.30 22.06.1941. Солдата привезли в г. Владимир-Волынск, где располагался штаб-отряд и где он сообщил, что в 4.00 Германия нападет на СССР.

03.00.22.06.1941. Еще не был окончен допрос Лискова, как фашистами был открыт сильный артиллерийский огонь.

03.07.22.06.1941. Командующий Черноморским флотом сообщил о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов.

03.30 — 03.40. Начальники штабов Западного округа, Киевского и Прибалтийского доложили Жукову о налете немецких самолетов.

05.30. 22.06.1941. Рейхсминистр Геббельс в эфире Великогерманского радио зачитал обращение Адольфа Гитлера к немецкому народу в связи с началом войны против Советского Союза.

07.00. 22.06.1941. И. В. Сталин подписал директиву Вооруженным Силам СССР об отражении гитлеровской агрессии.

Видео: Объявление о начале Великой Отечественной войны 21 июня 1941 года

КОМДИВ НАРУШИЛ ПРИКАЗ, ЧЕМ СПАС ЖИЗНЬ СВОИМ СОЛДАТАМ

Федор Гавриш. Живет на улице имени себя и своих братьев. В честь них даже проводится шахматный турнир

Федору Ивановичу Гавришу — 92. Из пяти братьев сегодня здравствует только он (Иван, Анатолий и Анастасий погибли на фронте, Павел умер в 1960-х — дали о себе знать ранения), и — единственный, кому довелось вступить в бой с фашистами в первый же день войны. Она застала 21-летнего Федора в городе Таураг — сюда перевели 365-й артиллерийский дивизион, в котором он проходил срочную службу и в составе которого принимал участие в финской войне.

«По ту сторону кордона слышался постоянный шум передвигающейся техники, строительные работы, — вспоминает Федор Иванович. — Красноармейцам же было твердо приказано не поддаваться панике. К началу июня потянулись перебежчики — поляки, сбегавшие от немецкого «нового порядка». Они в открытую говорили: «Чего вы тут отдыхаете?! Готовьте укрепления, немцы на вас не сегодня завтра нападут». Командир дивизиона слал донесения в штаб армии, оттуда в штаб округа и далее в Москву. От руководства же пришел ответ: это все происки вражеской разведки, распространяют их диверсанты, которых нужно расстреливать. Наш комдив тогда сказал: «Меня все равно расстреляют либо Гитлер, либо Сталин, а солдат я гробить не дам». И 17 июня он на свой страх и риск приказал солдатам окапываться и готовиться к обороне».

К 22 июня бойцы уже подготовили укрепления, вырыли окопы, в которых и ночевали. «Вечером 21 июня пошел дождь, — рассказывает Федор Иванович. — Шинелишки промокли. И в окопах сидеть было все тяжелее. Сказывалось и нервное напряжение. Чтобы немного поддержать товарищей, один из бойцов достал баян и дал небольшой концерт».

Федора Гавриша в ту ночь назначили разводящим. В полночь он успел развести пять постов. А в два часа только привел смену, как раздалось гудение моторов, а вскоре земля заухала от взрывов авиационных бомб. На глазах Федора была практически полностью уничтожена соседняя 85-я стрелковая дивизия — ее командир не решился взять на себя ответственность и начать строить укрепления. Бойцы мирно спали возле техники, в палатках, когда на их головы посыпалось смертоносное железо. Выжить удалось немногим. «Помню, как сейчас, по полю идут две цепи немцев, — вспоминает Федор Иванович, — первую мы подпустили и уничтожили, вторая же, увидев, что дело пахнет жареным, начала отходить».

В первые же дни подразделения, державшие оборону возле границы, попали в «котел». Федору Ивановичу, как и его товарищам, пришлось несколько раз ходить врукопашную. Больше за всю войну подобных атак у него не было: «Что такое рукопашная? Это страшно. Во время огневого боя все-таки ты на расстоянии и стреляешь по фигуркам, стараясь не осознавать, что убиваешь живых людей. А вот врукопашную ты с ножом или лопаткой глаза в глаза с врагом. И знаешь, что если не будешь достаточно смелым и ловким, можешь погибнуть. И вот бежишь, не чувствуешь ни рук, ни ног. Там махнул ножом, там лопаткой, увернулся, ударил и пошел дальше».

Федор Гавриш прошел всю войну, брал Берлин. За боевые заслуги именем братьев названа одна из улиц в городе Вишневое (Киевская область). На этой улице ныне и живет Федор Иванович. Также в городе проводится шахматный турнир имени братьев Гавришей.  

ДИВЕРСАНТЫ СТАЛИ «МИЛИЦИОНЕРАМИ»

Левченко. Помнит, как на Крещатик пришел Кирпонос

Красноармейцем 17-летний Алексей Левченко стал, как многие, обманом — приписал себе год, а паспорт, мол, потерял. Определили его в 222-й Отдельный пулеметный батальон в Киеве.

«В бой я вступил позже, а пока нас переодели в военную форму, выдали мосинки, и мы занялись патрулированием улиц. Однажды рано утром проходим возле завода «Арсенал» и вдруг слышим радио: «Увага, увага, говорить місто Київ! Ловіть німецьких шпигунів, вони у формі радянських міліціонерів!». Оказывается, поступил приказ милиционерам переодеться в гражданку. А диверсанты об этом, конечно же, не знали, поэтому и попадались. Возле завода «Большевик» вот таких двоих, заброшенных к нам в тыл немецких лазутчиков, переодетых в форму милиционеров, и поймал патруль. Кроме этого, мы занимались тем, что оборудовали в районе Пущи-Водицы дзоты и доты. Гражданские из заводов строили там линию обороны — копали противотанковые рвы, окопы и траншеи, а мы же вояки — готовили огневые точки. В целом обстановка в Киеве была деловая. Правда, прошел слух, что правительство Украины уже сбежало из города. И вот однажды утром мы патрулировали Крещатик. Вдруг видим — навстречу нам идет в полном составе штаб Юго-Западного фронта во главе с самим генералом Кирпоносом. На груди у генерала звезда геройская искрится. Народу сбежалось ну прям куча! Все приветствуют его. Сложилось впечатление, что военное начальство специально было показано народу, чтобы успокоить киевлян».

Алексей Левченко закончил войну в Австрии, награжден несколькими медалями и орденами, в том числе 4-мя медалями «За отвагу».  

USSR КАК ЗАЩИТА

Нурищенко. Дошел до Польши, имеет 10 медалей и орденов

«Я заканчивал Херсонский морской техникум и проходил практику на грузовом корабле, — говорит Владимир Нурищенко. — В тот день мы принимали соль в порту Саки. Ночью стояли на рейде. Мое дежурство выпало на «собачью» вахту: с 24.00 до 4.00. Вдруг над Севастополем я увидел вспышки. Подумал, что идут маневры. Только утром из выступления Молотова все узнали, что немцы напали на СССР. А в 12 дня в порту началась демонстрация. Люди выкрикивали «Даешь Берлин!», «Разобьем врага на его территории!». Все были уверены, что война будет короткой. А уже 23-го пришел приказ перекрасить все корабли в «шаровый» цвет (серо-голубой. Это цвет военных суден). На борту нарисовали большие красные флаги и «USSR», дабы союзники могли отличить советские корабли от немецких. Мы ведь думали, что они сразу отправят нам на подмогу военные корабли и подлодки. Увы, нашим надеждам не суждено было оправдаться».  

НЕКОТОРЫЕ ПИЛИ СПИРТ ИЗ ЦИСТЕРН

Шевчук. Закончил войну на японском фронте

Ананий Шевчук из Винницы летом 1941-го был курсантом аэроклуба. Это потом он стал артиллеристом и даже воевал в Советско-японской войне. А 22 июня вместе с другом пошел на Буг купаться, а когда вернулся, то узнал, что началась война: «Вот так все было буднично. Какого-то потрясения мы, честно говоря, не испытали. Хотя было тревожно. Но по-настоящему стало страшно, когда мы поняли, что немцы подходят ближе к городу. Что стало твориться! Местные жители превратились в мародеров. Грабили магазины. Буквально штурмовали их. Разграбили спиртзавод — открыли цистерны, и все ручьем полилось в Буг. Некоторые стояли с посудой, другие вообще лежали на берегу пьяными».  

ЮНЫЙ СОЛДАТ

Первоклассник. Получил от генерала Кирпоноса именной пистолет

Самому юному участнику боевых действий Сергею Добринову в 1941 году было 8 лет. «Жили мы в Киеве на Горького, рядом с Владимирским рынком, — вспоминает Сергей Васильевич. — Но в тот день я гостил у друзей неподалеку от товарной станции. А ее бомбили в первую очередь. Было утро, я спал в гамаке, взрывной волной гамак несколько раз перекрутило, и я оказался внутри, как в авоське. Прибежала бабушка, которая очень за меня испугалась. Вообще, насколько я помню по разговорам взрослых, в первые дни войны все были очень напуганы».

В августе Сергей решил сбежать на фронт. «По Горького шли военные грузовики с боеприпасами, — рассказывает Сергей Васильевич. — Колонна остановилась в районе Владимирского рынка, чтобы залить воду в радиаторы. Я залез в кузов грузовика и спрятался под брезент. Так я и доехал на передовую, где располагалась 206 стрелковая дивизия». Оказавшись на линии фронта — в деревне Гатне, занятой немцами, — первоклассник пробрался в здание разрушенной школы, где оказались заблокированы восемь советских солдат. Сперва он вынес знамя, а затем вывел бойцов. Генерал Максим Кирпонос лично наградил Сергея именным браунингом — на всякий случай, не действующим.  

В КИЕВЕ ЦАРИЛА ПАНИКА, ГОРОЖАНЕ ЗАПАСАЛИСЬ ПРОДУКТАМИ

Герасименко помнит, как с прилавков сметали спички, свечи, сухари

Когда началась война, киевлянке Вере Герасименко было 13 лет. «Утром к нам приехали в гости брат и сестра из Голосеево и рассказали, что утром слышали какие-то взрывы, — вспоминает Вера Васильевна. — Мы не знали, что это, и даже не придали этому значения — может быть, проводились какие-то испытания. А позже, в полдень, к нам постучались соседи и рассказали, что началась война. Помню, что я очень испугалась». В городе началась паника. Люди бросились в магазины и сметали с прилавков все подряд. Но о том, что скоро начнется война, Вера Васильевна знала еще 21 июня. «Мой брат-танкист служил под Ровно. Семья его оставалась в Киеве, и как раз накануне я навещала его жену. Она сказала мне, что будет война. Судя по всему, среди военных велись разговоры о том, что Советский Союз будет воевать с Германией», — вспоминает Герасименко. 

В ВИННИЦЕ ПОДРОСТКИ ВСТРЕТИЛИ «ЛЕСНИКА»

Ветеран. Виктор Корчинский войну встретил в Виннице

«Войну я встретил в Виннице 16-летним пацаном, — рассказывает полковник в отставке Виктор Корчинский. — Рано утром 22 июня 1941 года мы с приятелями решили пойти в лес погулять. Сели на поляне отдохнуть, смотрим, идет к нам мужик: в кожаной фуражке, куртке, сапогах, на боку кобура с пистолетом. Уже было жарко, а он одет, как поздней осенью. Увидел нас, замер и с минуту стоял, думал… Потом развернулся и ушел — молча. Ну, мы решили, что это какой-то лесник. Но позже выяснилось, что это был немецкий диверсант и мы чудом остались живы. Если бы он решил, что мы можем помешать его заданию, мог нас там и положить…

Погуляли мы пару часов и вернулись в Винницу. На улице нас с плачем встретила мать одного из друзей. Вот от нее мы и узнали впервые, что началась война, уже бомбили Киев и другие города. Поначалу в быту ничего не изменилось: работали магазины, карточки еще не успели ввести. Но к концу июня стали ощущаться перебои с продуктами, в частности, с хлебом.

Вскоре я узнал, что есть приказ вывезти из Винницы всех парней возрастом от 17 лет. А я очень хотел уехать, боялся немцев. Тогда пошел в военкомат и соврал, что мне 17 лет, хотя был на год младше. Проверять не стали и 3 июля колонну из сотни таких парней вывели пешком из Винницы. К тому времени, примерно с 27 июня, бомбежки в городе (ночные) были уже регулярными, мы спасались в подвалах.

Наша колонна как раз проходила мимо расположенного под городом военного аэродрома, когда на него обрушилась армада немецких штурмовиков и бомбардировщиков. Тут я воочию убедился, как немцы уничтожали в первые дни войны нашу технику. С аэродрома успела подняться пара истребителей, остальных (десятки) разбомбили на земле.

Вскоре нас посадили в поезд и повезли в район Мелитополя. По дороге не раз попадали под ночные бомбежки, но остались живы, и эшелон уцелел. Хотя бомбили не вслепую, а с помощью шпионов-наводчиков. Однажды во время такой бомбежки мы с товарищем, убегая от поезда, остановившегося в поле, наткнулись на пару таких шпионов, пускавших сигнальные ракеты. Они тоже нас заметили и обстреляли, но не попали. Вернувшись в вагон, мы доложили об этом старшему, но искать диверсантов не стали…

ЗА СТАНЦИЕЙ МЕТРО В КИЕВЕ БЫЛИ ВЫРЫТЫ «ЩЕЛИ»

Киевлянин Владимир Абраменко жил с родителями на ул. Дегтяревской в Киеве. «Мне было 14 лет, — вспоминает Владимир Борисович. — Помню, что утром мама сказала, что в полдень будут передавать правительственное сообщение. Репродукторы были в каждой квартире года с 1935-го. Их устанавливали в обязательном порядке. Взрослые между собой называли их «геббельсы» или «брехунцы». Сообщения правительства ждали: после того как в 9 утра разбомбили товарную станцию в районе Сырца, аэродром в Жулянах и завод «Большевик», среди соседей я слышал разговоры, что началась война. А к войне мы готовились, войну ждали. Например, за станцией метро «Лукьяновская» были вырыты так называемые щели. Это были ямы в три метра длиной и два метра глубиной, покрытые деревянным настилом и присыпанные дерном для камуфляжа. В «щелях» нужно было прятаться во время авианалетов».

Абраменко. Когда началась война, ему было всего 14

ПИСЬМА СОЛДАТ ВЕРМАХТА

22.6.41 год. Клаус К.

«Уважаемые родители. Ровно в 3.15 мы начали артиллерийский огонь из сотен установок. Уже горят первые деревни. Через три часа русские все еще сопротивляются. Их авиации не видно. Через нас перелетели границу пару наших бомбардировщиков и полетели вглубь страны. В полдень мы пересекли границу какого-то города. Захватили первых пленных. Русские защищаются неслыханно упорно».

23.6.41 год.

«Мы продвигаемся с тяжелыми боями. Наш капитан и один из моих наводчиков убиты. В момент передачи радиодонесения на нашу колонну напали пятеро русских. У нас было достаточно времени, чтобы надеть шлемы и бежать в кукурузное поле. Наши тяжелые батареи не могут стрелять, потому что все снаряды были использованы против танков. В целом мы уничтожили 40 русских танков, потеряв три своих. Это очень высокий показатель, притом что современные русские танки оснащены наравне с нашими».

23.07.41 г. Ханс-Йоахим С.

«Моя милая любовь, Э. Это первое письмо с настоящей войны. За 24 часа войны мы много еще не увидели, но мы были свидетелями запуска могущественной военной машины. Накануне, находясь в 4 км от линии врага, мы видели, как взорвались две бомбы. Когда Гельмут и я спали в нашей машине, примерно в 3.05 утра, полетели первые снаряды, которые застали русских врасплох. Это было начало войны! С этого момента военная машина работает без перерыва. Через 24 часа уже не обращаешь внимания на стрельбу. Вскоре будет новый приказ на марш, сегодня мы должны пройти 90 км и рассчитываем быстро добраться до Москвы».

Сентябрь, 1941-й. Солдат танковой дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» Карл. Погиб в 1943 году

«Я нахожусь в столице Белоруссии, города, который сейчас находится в Германской Империи. Нахожусь в прекрасной обстановке — в бывшей танковой казарме, окруженной лесом. Русские продумали все при строительстве этой казармы: спортивные площадки и т.д. Но одно, что они забыли — где помыться. Мы моемся здесь в старых ведрах, которые дома определенно бы выбросили на свалку. А дороги здесь — ну, я не могу описать их. Наши дороги по сравнении с местными — золотые. Здесь жизнь более разнообразна, чем в городе Хагенбах. Каждый день разная группа мужчин, двадцать или около того, отправляются в город в театр, или на концерт, или в кино. В нашем лагере в настоящее время работают евреи и военнопленные. Я могу сказать вам, эти люди даже хуже, чем цыгане».

Наталия Ионычева, Дмитрий Коротков, Алексей Росовецкий, Ирина Ковальчук, Александр Филь, Евгений Левченко

Джерело: Сегодня

Категорії: Новини Києва Новости Винницы Новости Ровно Новости Севастополя Новости Мелитополя Новости Херсона Новости Владимир-Волынского Новости Вишневого Новости Сак Новости Черноморского